В этом плане между двумя мировыми войнами человечество, по всей видимости, вошло в зону принципиальной исторической неопределенности. Что будет завтра? Определения текущего момента страдают отсутствием "чтойности", конкретного содержания: постиндустриализм, постмодернизм, цивилизация постматериалистических ценностей. Пост... Пост... Пост... В этих условиях, если не известно, куда идти, в политическом плане получают широкое распространение консервативные идеологии, а на их фоне возникают локальные антроподромы, где отрабатываются экспериментальные модели организации человеческой субъективности и группизма.
В этой ситуации развивающее обучение, соединившее философское наследие XVIII - начала XIX века с инструментализмом второй половины XIX столетия и мощностью современных гуманитарных технологий, может быть, остается последним островком определенности в разбегающемся мире. Если не известно, куда идти, надо накапливать культурно-исторический инструментарий, формировать способы мышления и деятельности. Это - достойный ответ! Но причем здесь развитие?!
* * *
В этом плане можно вернуться к содержанию философско-антропологического проекта начала века. Глядя на историю и сегодняшнее положение дел, мы понимаем, что человек во многом есть результат деятельности (функционирования) целого ряда социокультурных машин, отпечатанный (или, точнее, все время отпечатывающийся) на биологическом и биофизиологическом материале отдельного индивида или группы. При этом, как заметил еще К. Маркс, сущность человека лежит в сфере "надстройки" - в совокупности общественных (социокультурных) отношений, в которые он вступает в процессе своей жизни, а не в его биологической праорганизации. Мыслители XX века провели существенную критику психологизма и антропоцентризма, выявив и описав целый театр машин и механизмов формирования человеческой субъективности.
Но, вместе с тем, философская антропология начала XX века выдвинула гипотезу о том, что человек во многом есть то, что он делает из себя сам. Это самоделание (самоопределение и самопроектирование) "прорисовывается" поверх (а во многом вопреки) той определенности, которую несут различные мегамашины организации человеческого фактора.
В этом плане, пользуясь языком системо-мыследеятельностного подхода, можно выделить как минимум три модуса существования человека и человеческого в МД. Во-первых, последний выступает как носитель полных или редуцированных структур МД. Во-вторых, он может быть источником новообразований (нововведений) в МД. И, наконец, в третьих, человек выступает как гарант осуществления деятельности и реализации определенных проектов ее изменения, фактически, как знак возможного развития.
Какое место занимает педагогика в этом контексте? Мы уже заметили в самом начале статьи, что философско-антропологический проект человека-свободопользователя по своему содержанию оказался разрушительным для всего спектра педагогических технологий (включая и так называемую инновационную педагогику). В одной из своих лекций несколько лет назад я сказал, что развивающее обучение никогда не сможет "схватить" Гамлетову проблему. Педагогическая машина, со своей неповоротливой организационной структурой, высокими инфраструктурными издержками, низкой эффективностью, принципиально устаревшим содержанием, асимметричной структурой коммуникации и авторитаризмом принципиально неконкурентоспособна даже на рынке образовательных услуг и продуктов.
Можно согласиться с В. Давыдовым: педагогика действительно есть прежде всего машина воспроизводства деятельности. Человек, усвоивший определенную совокупность культурных норм и трактующий историю как арсенал средств деятельности, может быть и был "коридором развития" в конце XIX - начале XX века, в период второй волны индустриальной революции (индустриализации процессов потребления). Педагогика, выполнявшая эту задачу, также могла мыслиться как развивающая. В этом плане можно даже было говорить о "зоне ближайшего развития", никогда не отвечая на вопрос, зоной развития чего она является. Развитие исчислялось степенью "подгонки" человеческого материала под деятельность, в том числе под быстро меняющуюся деятельность. Однако, по принципу любая мегамашинная организация деятельности, будучи сама по себе очень эффективной для решения определенного класса задач, противостоит развитию и развивающим формам организации.