СЛОЖНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ, один из подклассов так называемых полипредикативных конструкций, т.е. конструкций, в составе которых имеется более одной предикации. Если представлять связную речь как развертывающуюся во времени последовательность предикаций, то основная функция полипредикативных конструкций – и сложного предложения в их числе – выделить в этой последовательности группы предикаций, более тесно связанных между собой по смыслу. Смысловое единство внутри такой группы обычно оформляется интонационно, кроме того, оно может выражаться с помощью особых грамматических и лексических средств, например посредством союзов. Так, в примере (1) Наташа не вышла на работу. Ребенок заболел две следующие друг за другом предикации разделены паузой, и каждая из предикаций предполагает произнесение с завершающей нейтральной интонацией, что и отражается на письме пунктуационно – с помощью точки в конце каждой предикации. В этом случае принято говорить о последовательности независимых простых предложений, смысловое единство которых в речи не оформлено. Однако эту же цепочку языковых единиц можно произнести иначе – без паузы и с интонационным выделением слова ребенок. При таком произнесении (пунктуационно оно отражается на письме с помощью двоеточия между частями предложения, выражающими предикации) коммуникативная цель говорящего – сообщить о причинно-следственной связи между двумя событиями: (2) Наташа не вышла на работу: ребенок заболел.
Оформленное интонационно, смысловое единство компонентов позволяет усматривать в примере (2) сложное предложение.
Интонация является обязательным, но не единственно возможным средством интеграции предикаций в сложное предложение. В дополнение к интонации могут использоваться лексические и грамматические средства, сигнализирующие о наличии смысловой связи между компонентами и о характере этой связи, как в примере (3) Наташа не вышла на работу, потому что ребенок заболел.
В данном случае причинно-следственная связь между предикациями в составе сложного предложения выражена, помимо интонации, особым служебным словом – союзом (потому что).
Отличие сложного предложения от других типов полипредикативных конструкций (например, предложений с причастными или деепричастными оборотами) обычно связывают с высокой степенью автономности образующих его компонентов. Традиционно считается, что каждая из предикаций, образующих сложное предложение, строится по образцу независимого простого предложения и имеет собственное сказуемое, совпадающее по форме со сказуемым независимого простого предложения. Иначе говоря, предполагается, что каждый из компонентов сложного предложения располагает необходимым набором предикативных грамматических категорий – для русского языка это, прежде всего, время и наклонение. Этим сложное предложение отличается от полипредикативных конструкций с так называемыми неличными (иначе их называют неконечными, нефинитными или инфинитными) глагольными формами – деепричастиями, причастиями, инфинитивами, т.е. такими формами, которые обычно не могут самостоятельно использоваться в качестве сказуемого независимого простого предложения. Так, например, в русском языке для того, чтобы выразить отношение одновременности между двумя событиями, можно использовать как сложное предложение с союзом когда (4), так и полипредикативную конструкцию с деепричастием (5): (4) Когда я открывал эту банку, я нечаянно порезал палец. (5) Открывая эту банку, я нечаянно порезал палец.
В сложном предложении (4) каждый из предикативных компонентов имеет сказуемое – глагол в форме прошедшего времени, мужского рода единственного числа – т.е. в одной из тех форм, которые могут использоваться в качестве сказуемого независимого простого предложения (Я открывал эту банку. Я нечаянно порезал палец). Иначе обстоит дело в (5) – здесь только одна из глагольных форм (порезал) может использоваться в качестве сказуемого независимого простого предложения, тогда как другая глагольная форма – деепричастие открывая – автономно использоваться не может. В некоторых языках, в том числе и в русском, большая автономность компонентов сложного предложения проявляется еще и в том, что они – в отличие от деепричастий и других инфинитных форм – могут иметь собственное подлежащее, ср. правильное сложное предложение (6) и неправильное (на что указывает звездочка в начале предложения) употребление полипредикативной конструкции с деепричастием в (7): (6) Когда мы с Петей открывали эту банку, я нечаянно порезал палец. (7) *Мы с Петей открывая эту банку, я нечаянно порезал палец.
Высокая степень автономности компонентов сложного предложения проявляется и в том, что каждому из них может соответствовать отдельный речевой акт, т.е. компоненты сложного предложения могут иметь несовпадающие коммуникативные цели. Так, в сложном предложении (8) из двух компонентов, связанных причинно-следственным отношением, первый представляет собой сообщение, а второй – просьбу: (8) У нас нет хлеба, так что сходи, пожалуйста, в булочную.
Классификация сложных предложений. Существует два основных подхода к классификации сложных предложений. Первый подход основывается на способе выражения связи между компонентами сложного предложения: важнейшим критерием при таком подходе признается наличие или отсутствие союза как средства выражения связи. В основу второго подхода кладется семантика (значение) связи между компонентами и зависящие от этой семантики особенности их синтаксического поведения.
В русистике традиционно господствует первый подход. Принято считать, что если в сложном предложении не используется союз как средство связи между компонентами, то такие предложения признаются бессоюзными. Если же союз используется, то предложения делятся на сложносочиненные и сложноподчиненные в зависимости от того, входит ли данный союз в список сочинительных (как, например, и, а, но) или подчинительных (как если, когда, потому что и др.).
Этот подход не вполне универсален, поскольку далеко не во всех языках существуют союзы как особый класс служебных слов, служащих для связи компонентов в сложных предложениях. Более того, такой подход не всегда оказывается последовательным даже применительно к русскому языку, поскольку признание той или иной единицы союзом, а также отнесение союзов к сочинительным или подчинительным, в свою очередь, так или иначе опирается на свойства предложений, в которые он входит, в том числе на особенности синтаксического поведения компонентов предложения и характер смыслового отношения между ними. Это приводит к тому, что формально и функционально близкие типы сложных предложений могут оказаться отнесенными к разным классам, и, напротив, в один класс могут быть объединены весьма разнородные типы сложных предложений. Так, например, традиционно не относят к союзам слова типа поэтому, выражающие причинно-следственное отношение в таких сложных предложениях, как (9) У Наташи заболел ребенок, поэтому она не вышла на работу.
На том основании, что поэтому не признается союзом, предложение (9) классифицируется как бессоюзное. Как бессоюзное классифицируется и приведенное выше предложение (2), в котором связь между компонентами выражена только с помощью интонации. Тем самым игнорируется существенное различие между предложениями (2) и (9), состоящее в том, что одно из них содержит сегмент, обозначающий связь между компонентами (слово поэтому), а в другом такого сегмента нет. С другой стороны, предложение (3) классифицируется как сложноподчиненное, поскольку потому что – в отличие от поэтому – считается подчинительным союзом. Тем самым (3) и (9) оказываются отнесенными к разным классам, несмотря на то, что компоненты обоих предложений связаны содержательно одним и тем же отношением – причинно-следственным, причем в обоих случаях показателями этого отношения являются особые сегментные единицы и, более того, игнорируется явное формальное сходство этих единиц, восходящих исторически к сочетанию предлога по и указательного местоимения.
При втором подходе, основанном на типе связи между компонентами, принято делить сложные предложения на два основных класса в зависимости от того, имеется ли между его компонентами отношение подчинения – вне зависимости от того, каким способом это подчинение выражено.
При наличии подчинения – в предложениях, которые квалифицируются как сложноподчиненные, – структура предложения асимметрична: один из компонентов, называемый главным предложением, обладает, как правило, полным набором признаков, свойственных независимому простому предложению, а другой компонент, называемый придаточным предложением, части этих признаков лишен. В первую очередь, ограничения касаются выражения в придаточном предложении таких прагматических предикативных категорий, как время, наклонение, вопросительность, отрицание и им подобных, т.е. категорий, привязывающих содержание высказывания к моменту речи, к коммуникативным целям говорящего и его субъективным оценкам. В русском языке, например, в придаточных цели ограничен выбор наклонения: разрешено только сослагательное: (10) Я сделаю котлеты, чтобы ты поел горячего.
К этому же классу явлений относится так называемое согласование времен в европейских языках, запрет на использование будущего времени в условных придаточных в английском языке, особые средства выражения вопросительности, используемые в вопросительных придаточных («косвенных вопросах»). Так, в современном русском языке имеет место тенденция к ограничению использования частицы ли косвенными вопросами; использование же ее в прямых вопросах имеет легкую, но вполне ощутимую архаическую окраску, ср. правильное сложное предложение (11), в состав которого входит вопросительное придаточное, и совершенно нормальный вопрос (12), с одной стороны, и несколько архаизированный и в силу этого не совсем правильный с точки зрения современного русского языка (хотя и привычный в силу широчайшей известности этой цитаты) вопрос в форме прямой речи (13) – с другой: (11) Отелло спросил у Дездемоны, молилась ли она. (12) Ты молилась на ночь, Дездемона? (12) ?«Молилась ли ты на ночь, Дездемона?»
«Представительство» всего сложноподчиненного предложения в тексте осуществляет именно главное предложение. Иными словами, сложное предложение можно «свернуть», оставив только главное: часть смысла при этом, разумеется, утратится, но существенных смысловых искажений не произойдет, ср. (14): (14) Наташа не вышла на работу, потому что ребенок заболел. ® Наташа не вышла на работу.
«Представительские» функции главного предложения проявляются и в тех случаях, когда сложноподчиненное предложение само играет роль придаточного внутри более сложного синтаксического комплекса. Пусть, например, у нас имеется сложное предложение с придаточным времени (15) Поешь горячего, когда придешь домой!
Построим теперь такой синтаксический комплекс, в котором сложное предложение (15) играло бы роль придаточного цели. Примером такого комплекса может служить (16) Я сделаю котлеты, чтобы [ты поел горячего, когда придешь домой].
В русском языке, как было сказано выше, в придаточных цели разрешено только сослагательное наклонение. Однако, если придаточным служит сложное предложение, это ограничение действует только на его главную часть и не затрагивает придаточного: в примере (16) в сослагательном наклонении употреблен только глагол поел, а глагол в придаточном употреблен в том же – изъявительном наклонении, что и в примере (15).
В языках со свободным порядком слов, к числу которых относится русский, дополнительным признаком подчинительного отношения между компонентами сложного предложения часто служит свободная позиция придаточного относительно главного. Так, в примере (17) придаточное времени может располагаться перед главным, после главного или внутри него: (17) Когда отдохнешь, позвони Наташе! Позвони Наташе, когда отдохнешь! Позвони, когда отдохнешь, Наташе!
Еще одним отличительным свойством сложноподчиненных предложений являются ограничения на употребление в их составе анафорических местоимений, т.е. местоимений, обозначающих тот же объект, что и некоторое другое слово в тексте, и отсылающих к этому слову. Так, в сложном предложении (18) анафорическое местоимение она отсылает к слову Маша (в принципе, возможно и такое понимание этого предложения, при котором она подразумевает другое лицо женского пола, не Машу, но это понимание мы сейчас не рассматриваем): (18) Маша знает, что она красавица.
Асимметрия главного и придаточного предложения при употреблении местоимений заключается в следующем: местоимение, занимающее позицию подлежащего в придаточном предложении, может отсылать к подлежащему главного предложения независимо от того, следует ли это придаточное за главным или предшествует ему, тогда как местоимение, занимающее позицию подлежащего в составе главного предложения, не может отсылать к подлежащему придаточного. Эта асимметрия, сигнализирующая о том, что придаточное предложение синтаксически подчинено главному, может быть продемонстрирована на следующем примере. Пусть имеется приведенное выше предложение (18), в котором анафорическое местоимение она в составе придаточного отсылает к подлежащему главного предложения Маша. Смысл этого предложения не изменится, даже если переместить придаточное в начальную позицию, так чтобы местоимение она предшествовало тому слову, к которому оно отсылает (Маша): (18а) Что она красавица, Маша знает.
Иначе обстоит дело, если анафорическое местоимение содержится в главной части: местоимение она в (18б) ни при каких условиях не может отсылать к слову Маша: (18б) Она знает, что Маша красавица.
Все перечисленные выше признаки сложноподчиненного предложения и признаки, разграничивающие главное и придаточное предложения в составе сложноподчиненного, свидетельствуют о принципиальной асимметричности его структуры.
Сложносочиненное предложение в рамках данного подхода определяется отрицательно – по отсутствию признаков подчинения между его компонентами. Другими словами, структура сложносочиненного предложения симметрична в том смысле, что ни один из его компонентов не обнаруживает признаков придаточного предложения. Во всех компонентах сложносочиненного предложения могут быть в полном объеме выражены предикативные категории, свойственные независимому простому предложению (время, наклонение, вопросительность, отрицание и им подобные): (19) В субботу к нам приезжали друзья, и мы ходили гулять. (В субботу к нам приезжали друзья, и мы не ходили гулять. В субботу к нам приедут друзья, и мы пойдем гулять и т.д.).
Отсутствие подчинения между компонентами сложноподчиненного предложения проявляется и в том, что их порядок (как и порядок независимых простых предложений в связной речи) в общем случае отражает временную последовательность обозначаемых ими событий и/или причинно-следственную связь между ними. Именно поэтому компоненты сложносочиненного предложения, как правило, нельзя поменять местами без искажения смысла. Так, перестановка компонентов в примере (19) ведет к утрате причинно-следственной связи между «приездом друзей» и «прогулкой», и предложение начинает восприниматься как перечисление независимых событий, имевших место в субботу, – в частности в (19а), в отличие от (19), естественно предположить, что мы гуляли одни, без друзей: (19а) В субботу мы ходили гулять, и к нам приезжали друзья.
Если сложносочиненное предложение в целом играет роль придаточного внутри более сложного синтаксического комплекса, то ни один из его компонентов не может взять на себя «представительские» функции, и поэтому имеющиеся в этом случае ограничения действуют на все компоненты сложносочиненного предложения. Так, например, придаточное, зависящее от модальных глаголов желания, имеет ограничение на форму сказуемого – оно должно быть в сослагательном наклонении: (20) В субботу к нам приедут друзья ® Я хочу, чтобы к в субботу к нам приехали друзья.
Если в функции придаточного при глаголе желания используется сложносочиненное предложение, то сослагательное наклонение становится обязательным для сказуемых обоих компонентов: (21) В субботу к нам приедут друзья и мы пойдем гулять. ® Я хочу, чтобы к в субботу к нам приехали друзья и мы бы пошли гулять.
Типы придаточных предложений. Независимо от того, какой из двух рассмотренных выше подходов к выделению сложноподчиненных предложений принимается исследователями (по наличию союза из списка подчинительных или по реакции на синтаксические тесты, свидетельствующие о подчинительном характере связи), придаточные в составе сложноподчиненных предложений, как правило, классифицируются по аналогии с членами простого предложения. В соответствии с традицией, принятой в русистике, три основных класса придаточных принято именовать изъяснительными (дополнительными), определительными (относительными) и обстоятельственными. За пределами русистики (особенно в сопоставительных и типологических исследованиях) для именования тех же классов нередко используются также термины, являющиеся калькой с английского: сентенциальные актанты, сентенциальные атрибуты и сентенциальные сирконстанты. Широкое распространение получил также термин «релятивизация», обозначающий совокупность различных процессов и явлений, связанных с образованием и функционированием определительных конструкций, в том числе определительных придаточных (от англ. relative clause 'определительное придаточное').
Функция и способ оформления придаточных изъяснительных обычно определяется содержащимся в главном предложении словом со значением речевого действия, мыслительного действия или состояния, чувства или оценки. Так, например, в русском языке, слова (глаголы, существительные, наречия, краткие прилагательные), выражающие речевое или мыслительное действие, обычно вводят изъяснительное придаточное с союзом что и сказуемым в изъявительном наклонении, ср. (22)–(24), а слова, выражающие волеизъявление, – придаточное с союзом чтобы и сказуемым в сослагательном наклонении, ср. (25)–(27): (22) Я слышал, что Петя приезжает. (23) Известно только, что Петя приезжает. (24) Пришло сообщение, что Петя приезжает. (25) Я хочу, чтобы Петя приехал. (26) Нужно, чтобы Петя приехал. (27) Передайте, пожалуйста, мою просьбу, чтобы Петя приехал.
Если же слово, вводящее изъяснительное придаточное, может интерпретироваться и как речевое или мыслительное действие, и как выражение волеизъявления, то становятся возможны оба способа оформления придаточного (что плюс изъявительное наклонение и чтобы плюс сослагательное наклонение): (28) Я сказал, что Петя приезжает. (29) Я сказал, чтобы Петя приехал.
Если в исследованиях, посвященных изъяснительным придаточным, центральное место занимает семантическая классификация слов, вводящих придаточные, то в исследованиях, посвященных придаточным определительным, наибольшее внимание уделяется синтаксическим процессам, лежащим в основе преобразования исходной предикации в определительное придаточное. Пусть имеется предложение (30) Преподаватель в аудитории читал студентам стихи известного поэта.
Это предложение можно преобразовать в определительное придаточное несколькими разными способами в зависимости от того, какой из членов предложения будет выбран так называемой вершиной определительной конструкции. Этим членом предложения может быть подлежащее, как в (31), прямое дополнение, как в (32), косвенное дополнение, как в (33), обстоятельство, как в (34), или определение, как в (35): (31) Это преподаватель, который в аудитории читал студентам стихи известного поэта. (32) Это стихи известного поэта, которые преподаватель в аудитории читал студентам. (33) Это студенты, которым преподаватель в аудитории читал стихи известного поэта. (34) Это аудитория, в которой преподаватель читал студентам стихи известного поэта. (35) Это известный поэт, стихи которого преподаватель в аудитории читал студентам.
Типологические исследования релятивизации, показали, что способность членов предложения выступать в качестве вершины определительного придаточного определяется в языках мира следующей иерархией, получившей название «иерархии доступности», или «реляционной иерархии»:
В русском языке, как видно из примеров (31)–(35), в качестве вершины определительного придаточного может использоваться член предложения любого ранга. Однако существуют языки, в которых в этой функции могут выступать только подлежащие и прямые дополнения или только подлежащие, прямые и косвенные дополнения. Чем выше ранг члена предложения в этой иерархии, тем легче (т.е. чаще и с меньшими грамматическими ограничениями) он может использоваться в качестве вершины определительного придаточного.
Данная иерархия действует и в полипредикативных конструкциях, отличных от сложного предложения, например в тех случаях, когда определение выражено с помощью неличной формы – в русском языке это, прежде всего, причастия и причастные обороты (причастия с зависимыми словами). Применительно к причастным оборотам ранговые ограничения в русском языке являются более жесткими: причастия разрешены в качестве определений только к своим «внутренним» подлежащим и дополнениям, и поэтому иметь в качестве аналогов конструкции с причастными оборотами могут только сложные предложения типов (31) и (32): (31') Это преподаватель, прочитавший (= который [подлежащее] прочитал) студентам стихи известного поэта. (32') Это стихи известного поэта, прочитанные студентам преподавателем (= которые [прямое дополнение] прочитал преподаватель).
В конструкциях типов (33)–(35) вершина определительного придаточного имеет в иерархии доступности ранг более низкий, чем подлежащее и прямое дополнение (которым [косвенное дополнение] прочитал в (33), в которой [обстоятельство] прочитал в (34), стихи которого [определение] прочитал в (35)), вследствие чего аналогов с причастным оборотом они в русском языке иметь не могут: соответствующих причастных форм просто не существует.
Что касается обстоятельственных придаточных, то их принято классифицировать, в зависимости от того, существуют ли функциональные аналоги соответствующего обстоятельства в составе простого предложения. Так, естественным аналогом временных придаточных в (36) являются обстоятельства времени, выраженные наречием или существительным в (37): (36) Он вернулся домой, когда было уже очень поздно (когда была уже глубокая ночь). (37) Он вернулся домой очень поздно (глубокой ночью).
Иначе обстоит дело с условными и уступительными придаточными, с придаточными причины, следствия и рядом других: с помощью такого рода придаточных выражаются отношения принципиально бипредикативного характера, т.е. возможные только между событиями или фактами (иначе говоря, между различными положениями дел), поэтому в составе простого предложения такие отношения, как правило, выражены быть не могут. Трудно, например, передать средствами простого предложения условно-уступительное значение, выраженное сложноподчиненным предложением (38) Как я Петю ни упрашивала, он не согласился к нам приехать.
В исследованиях предложений с обстоятельственными придаточными значительное место занимает изучение семантики бипредикативных отношений и вариативность способа их выражения. На примере сложных предложений этого класса можно наглядно показать, что тип смыслового отношения между компонентами сложного предложения сам по себе не определяет статус предложения как сложноподчиненного или сложносочиненного. Так, и в предложении (39), и в предложении (40) компоненты связаны причинно-следственным отношением: (39) Так как завтра занятий не будет, я смогу поехать к Сереже. (40) Завтра занятий не будет, и я смогу поехать к Сереже.
Между тем, по реакции на синтаксические тесты (39) безусловно является сложноподчиненным предложением, а (40) – сложносочиненным: легко видеть, например, что (38) разрешает перестановку компонентов, а (40) – нет. Тот же результат дает и подход «от союза»: так как входит в число подчинительных союзов, а и – бесспорный сочинительный союз. Можно привести и обратный пример, когда «классический» подчинительный союз, служащий для оформления обстоятельственного придаточного, используется для выражения значений, традиционно закрепленных за союзами сочинительного класса. Таково, например, использование условного союза если для выражения сопоставительного отношения в предложениях типа (41): (41) Если в прошлом году весна была ранней, то в этом году снег лежал до мая.
Приведенные примеры показывают, что полное и адекватное описание сложных предложений должно учитывать весь комплекс параметров, включая тип семантической связи между компонентами, ограничения на возможные синтаксические преобразования, формальные средства выражения отношения и другие.
ЛИТЕРАТУРА
Белошапкова В.А. Сложное предложение в современном русском языке (Некоторые вопросы теории). М., 1967 Левин Ю.И. Об одной группе союзов русского языка. – Машинный перевод и прикладная лингвистика, вып. 13. М., 1970 Грамматика современного русского литературного языка. Под ред. Н.Ю. Шведовой. М., 1970 Зализняк А.А., Падучева Е.В. К типологии относительного предложения. – Семиотика и информатика, вып. 6. М., 1975 Кинэн Э.Л., Комри Б. Иерархия доступности именных групп и универсальная грамматика. – Новое в лингвистике, вып. XI. М., 1982 Ляпон М.В. Смысловая структура сложного предложения и текст (к типологии внутритекстовых отношений). М., 1986 Ширяев Е.Н. Бессоюзное предложение в современном русском языке. М., 1986 Черемисина М.И. Колосова Т.А. Очерки по теории сложного предложения. Новосибирск, 1987 Современный русский язык. Под ред. В.А.Белошапковой. М., 1989 Краткая русская грамматика. Под ред. Н.Ю.Шведовой, В.В.Лопатина. М., 1989 Кручинина И.М. Сложное предложение. – Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990 Подлесская В.И. Сложное предложение в современном японском языке: материалы к типологии полипредикативности. М., 1993 Подлесская В.И. Импликативные конструкции: некоторые проблемы типологической классификации. – Вопросы языкознания, 1995, № 6 Сложное предложение: традиционные вопросы теории и описания и новые аспекты его изучения, вып. 1. Материалы научной конференции. Под ред. Латышевой А.Н. и др. М., 2000
Главная 
